1. Лукашенко пожаловался, что его в России «периодически» обвиняют в «иждивенчестве», и привел свои аргументы, почему это не так
  2. Чиновники много рассуждают, что сделать, чтобы медработники не уезжали из страны. Медсестра из минской больницы дала им простой ответ
  3. Зачем Лукашенко позвали в Москву, где он заявил, что Беларусь не войдет в состав России? Спросили у аналитика
  4. «Нужны врачи». Кочановой пожаловались на дефицит медиков
  5. «Я бы сделала это и бесплатно». Поговорили с беларуской, которая сыграла в фильме, получившем пять наград на «Оскаре»
  6. «Сотрудница взяла мой телефон, сняла чехол и посмотрела, что под ним». Рассказываем, какая обстановка на границе с соседними странами
  7. Заявления Путина о прорыве в Курской области могут говорить о его желании «затушевать» отказ от перемирия — эксперты
  8. Кочанова ответила на вопрос, будут ли повышать пенсионный возраст в ближайшее время
  9. Лукашенко в очередной раз оскорбил Зеленского. Политику «прилетел» колкий ответ из Киева, который поймет едва ли не каждый беларус
  10. «Амкодор» национализировали решением Мингорисполкома с грифом ДСП? BELPOL передал «Зеркалу» непубличный документ
  11. «Слишком близкий к Украине». Трамп отстранил главного представителя США на переговорах из-за претензий Кремля — СМИ
  12. Власти переживают из-за оттока молодежи и думают, как ее удержать. Рассказываем об идеях из закрытого документа (вам не понравится)
  13. «Обоим грозит исключительная мера». Застреленного в прошлом году мужчину заподозрили в подготовке теракта, по делу проходят его родители
Чытаць па-беларуску


Ольге Суфранович 28 лет. В Минске девушка пробовала работать кассиром, администратором и няней, но задерживалась лишь на несколько месяцев. В эмиграции с работой стало еще сложнее. Ольга рассказала «Нашай Ніве», где себя пробовала, на что живет и как окружающие относятся к ее проблеме.

Ольга Суфранович. Фото из личного архива
Ольга Суфранович. Фото из личного архива

«Бесит ходить на собеседования, кому-то что-то доказывать»

Девушка окончила в 2018 году факультет философии и социальных наук БГУ, училась по специальности «социальная коммуникация». С тех пор она не может найти для себя постоянную работу. Объясняет это проблемами с ментальным здоровьем — Ольга борется с депрессией и тревожностью.

«Думаю, что депрессия у меня с конца школы, и она влияла на всю мою жизнь. Даже не столько нет желания в целом работать, сколько бесит ходить на собеседования, кому-то что-то доказывать», — рассказывает она.

В Минске девушка через полгода после окончания университета устроилась кассиром в магазин, смогла продержаться там пару месяцев. Потом пошла администратором в музыкальную школу.

«Увольнение было сложно переживать, сразу были мысли, что я какая-то не такая, что все плохо. Смотришь на других людей в соцсетях, они где-то работают, а я как упала в какую-то яму, в расстройство, так оттуда и не могла выбраться. После этого я около года нигде не работала».

Все это время зарабатывал муж Ольги (они вместе с 2018 года), он работал тренером по обучению персонала. Денег на жизнь им хватало, так как жили в собственной квартире, которая досталась девушке от родителей.

«Потом, еще до 2020 года, я немного подрабатывала няней у знакомой, два-три раза в неделю, — говорит она. — Уже работала с психологом, пришла к тому, что надо искать работу по специальности, но случился ковид, было не до поиска. Муж продолжал работать, его тогда еще перевели на дистанционку. Денег нам хватало, все было окей, я даже ходила на занятия вокалом и фортепиано».

Ольга Суфранович. Фото из личного архива
Ольга Суфранович. Фото из личного архива

За работу в «Бедронке» — около 1000 долларов

После выборов-2020 Ольга пошла волонтерить в правозащитный сектор. Летом 2021 года девушке пришлось уехать из страны из-за политического преследования. Она поехала в Киев, через некоторое время к ней переехал и муж (он еще до переезда нашел себе работу в Украине).

«В Киеве я записалась на правозащитный курс, но он не состоялся из-за начала войны. Мы переехали в Варшаву.

Муж потерял работу, а на новом месте долго не могли работать, так как не было документов. Но поскольку я была волонтером, то получила финансовую поддержку на этот период. Также, когда муж ехал в Киев ко мне, я попросила у одного нашего друга одолжить 2 тысячи долларов, просто на всякий случай. Потому что я приехала тогда с 700 долларами на руках, не было подушки безопасности. Эти деньги нам понадобились в Польше, чтобы снять квартиру и дать задаток», — рассказывает девушка.

Через четыре месяца жизни в Польше пара получила международную защиту. Муж Ольги устроился в польскую сеть продуктовых магазинов «Бедронка». Он продержался там полтора года. Туда пошла и Ольга в начале 2023 года, но отработала всего два месяца.

«Это была невыносимая работа, — говорит Ольга. — Если в Украине не было особого языкового барьера, то в Польше он сильнее. У меня появилось понимание, что я не соответствую вообще этой работе ни по каким стандартам. Работала медленнее, чем остальные, меня все время подгоняли, и в какой-то момент это все закончилось истерикой, после которой меня посадили только за кассу. Хотя в „Бедронке“ нет разделения на кассиров и других работников.

Также там был очень маленький перерыв на обед: 15 минут за 8-часовой рабочий день. Зарплата чуть выше минимальной по Польше — 4 тысячи злотых (около 1000 долларов. — Прим. „Наша Ніва“). Если вдвоем работать, то 2000 долларов вполне достаточно на жизнь».

После увольнения из «Бедронки» Ольге подвернулась работа в правозащитном секторе. Она хотела развиваться в этой сфере.

«Эта работа была уже намного спокойнее, из дома, не нужно было никуда ходить. Но и она долго не продлилась, в организации начались сокращения. Отработала там три месяца — с марта по конец мая 2023 года.

Осенью попала на стажировку в одну из НГО, там стала заниматься SMM. После стажировки оставили там работать еще на два месяца, а потом снова не сложилось, уволили», — рассказывает она.

Ольга Суфранович. Фото из личного архива
Ольга Суфранович. Фото из личного архива

«Сама себя очень сильно винила за то, что не могу почему-то пойти на работу»

Ольга отмечает, что оживиться ей помогла терапия с психологом, которую она начала с весны 2023 года. Она стала чувствовать себя более уверенной и перестала бояться многих вещей, связанных с эмиграцией.

Издание поинтересовалось у Ольги, как окружение относится к тому, что она не работает, сталкивалась ли девушка с хейтом.

Она говорит, что от родителей осуждения не слышала, другие, как правило, тоже не говорят такого в лицо.

«Был однажды момент. Мы сидели в компании наших друзей, и мне прилетело в порыве какой-то ссоры, что могла бы найти работу и помогать мужу. Это меня, конечно, очень задело, потому что никакой человек не может знать, с чем ты сталкиваешься, как живешь.

Муж к этому относится нормально, так как он в курсе всего, что со мной происходит. Он это как-то принимает. Может быть, не совсем на сто процентов.

Были времена, когда было совсем сложно с деньгами, а я не работаю, и при этом у меня очень плохое состояние. Мне тоже было от этого плохо, сама себя очень сильно винила за то, что не могу почему-то пойти на работу. Всегда понимала, что мне нужно что-то сделать сначала со своим состоянием, а потом уже искать работу, думать, чем хочу заниматься», — объясняет Ольга.

Сейчас девушка надеется найти работу в общественном секторе.